Свекровь унизила меня перед гостями в мой день рождения — но она не знала, что я частный детектив и давно слежу за ней

Прошло несколько недель. Отношения с Вероникой Павловной начали понемногу меняться. Она больше не приходила без предупреждения, не давала «ценных» советов и не высказывала язвительных замечаний. Поначалу в её поведении ощущалась скованность — будто она всё время боялась сказать что-то не то. Но со временем всё стало мягче, спокойнее. Мы начали встречаться по выходным, пить чай, даже говорить по душам.

Однажды она призналась:

— Я думала, что всё понимаю в людях. А оказалось — даже себя не до конца знаю.

Я промолчала. Просто молча налила ей ещё чаю.

Тем временем дело с Сергеем Михайловичем и Еленой Сергеевной развернулось во всю ширь. Развод, делёж имущества, публичные заявления. Моё участие больше не требовалось — свою часть работы я сделала: предоставила материалы, выступила свидетелем. Но Елена не забывала — писала письма, звонила. Иногда просто так, иногда — со словами благодарности. Как-то раз она пригласила меня на встречу с женщинами, пережившими предательство. Я выступила перед ними, рассказала, как сохранить достоинство, даже когда земля уходит из-под ног. После этого мне стали писать совершенно разные люди — за советом, поддержкой, иногда просто чтобы быть услышанными.

Однажды ко мне обратилась студентка. Сказала, что её домогается преподаватель. Я взялась за дело. Были слежки, видеозаписи, консультации с юристами. Было тяжело, но я чувствовала, что делаю важное. Реальное.

Дима меня поддерживал. Он больше не шутил про «шпионку Катю». Он смотрел на меня с уважением. А как-то раз сказал:

— Знаешь, ты могла бы открыть своё агентство. Настоящее. Не просто работать сама на себя, а… серьёзно.

Я усмехнулась:

— Думала. Но боялась.

— А теперь?

— А теперь… хочу.

Через три месяца в центре города появилась небольшая табличка:
«Агентство частных расследований Екатерины К.»

Скромный офис, один сотрудник — я. Потом ко мне присоединилась Лена — она ушла с ненавистной работы и сказала: «Я хочу быть рядом с теми, кто реально помогает».

Первым клиентом стал мужчина лет сорока. Его дочь пропала после ссоры с матерью. Полиция бездействовала. Он был в отчаянии. Мы нашли девочку через три дня. Жива, цела — просто решила сбежать. Оказалось, её травили в школе. Я поговорила с учителями, родителями, подняла шум. Всё закончилось тем, что её перевели в другую школу, и отец обнял меня на прощание:

— Вы не просто детектив. Вы — спасение.

На годовщину агентства я устроила чаепитие. Были Дима, Лена, Павел Андреевич — он теперь часто заходил. После того, как ушёл от Вероники Павловны. Да, ушёл. Спокойно, без скандалов. Сказал, что хочет пожить для себя. Она, кстати, не возражала. Словно приняла это как заслуженное.

Мы сидели на кухне, ели яблочный пирог, и Дима вдруг сказал:

— Если бы тогда, в твой день рождения, ты не встала и не сказала всё, как есть… всё было бы иначе. Я бы, наверное, так и не увидел, какая ты на самом деле.

— И ты бы предпочёл не знать?

— Нет. Я бы всё равно выбрал тебя. Такую. С характером, с мозгами, с оливье и агентством. И даже с Леной, которая теперь мне командует, когда ты занята.

Мы рассмеялись. Лена добавила:

— Знаешь, Катя, ты не просто крутая. Ты — пример. И не только для клиентов. Для женщин. Которые привыкли молчать, терпеть, подстраиваться.

Я покраснела.

— Да брось ты.

— Нет. Ты показала, что не обязательно кричать, чтобы тебя услышали. Не нужно плакать, чтобы тебя пожалели. Главное — знать, кто ты есть. И не бояться быть собой.

Я посмотрела в окно. Там тихо падал первый снег. На стекле — высушенные хризантемы от Вероники Павловны. Я сохранила их в рамке. Как напоминание.

Иногда нам кажется, что мы контролируем людей. Управляем. Делаем «как лучше». А на самом деле — лишь запутываем всё сильнее.

Сила — не в давлении. Не в манипуляции.
А в свободе. И в правде.
И ещё — в домашнем салате. Особенно, если он по маминому рецепту.