**Фельдшер скорой подобрала бродягу в метель, но заведующая запретила помогать – пришлось забрать к себе

 

— Зинаида Михайловна, вы же понимаете, я настоятельно не рекомендую привозить в больницу каждого встречного.

Зина, проверявшая перед выездом свою сумку, буквально остолбенела. Широко раскрыв глаза, она повернулась к заведующей:

— Наталья Юрьевна, о чём это вы?

Заведующая, густо накрашенная, сверкнула взглядом, будто Зина должна была догадаться сама.

— Да поймите же, какой смысл тратить лекарства на тех… кому уже всё равно не помочь?

От такой циничности Зина едва не выронила сумку.

— Наталья Юрьевна, что за чудовищные слова?! Человеку девяносто лет! Он прожил долгую жизнь, а вы решаете, достоин он помощи или нет?!

— Ой, хватит театральничать, прямо как в пионерлагере! — резко оборвала её заведующая. — Ваши благородные порывы ни к чему не приведут. Лекарства стоят денег, и если мы будем их раздавать всем подряд, больница окажется в убытке. И поверьте, это скажется на вашей зарплате.

Зина схватила сумку и выскочила из кабинета. Слушать этот бред больше не было сил. Конечно, она понимала, что заведующая лишь выполняет указания сверху, но от этого становилось ещё противнее.

В машине водитель Борис внимательно посмотрел на неё:

— Зина, что случилось? Ты вся на взводе.

— Всё прекрасно! — фыркнула она. — Оказывается, теперь мы должны оставлять стариков и бомжей умирать дома!

Борис усмехнулся:

— Опять поспорила с Натальей Юрьевной?

— Это не спор! Ты что, поддерживаешь её?

— Да нет, конечно. Но ты же знаешь, она просто передаёт приказы сверху.

— То есть руководство в курсе?

— Думаю, не просто в курсе, а прямо приказывает ей так действовать.

Зина замотала головой:

— Не может быть!

— Сколько тебе лет? — усмехнулся Борис. — Всё ещё веришь в добрых дядей начальников?

Зина обиженно отвернулась к окну. Вот и дружба! Она-то думала, что между ними что-то есть — даже в кино вместе ходили. А он вот так легко её предаёт. Хотя… возможно, он прав. Но как с этим мириться?

Вдруг зашипела рация. Борис переговорил с диспетчером и вздохнул:

— Тридцать километров от города… и непонятно, есть ли там дорога.

— Мы едем в деревню?

— Именно. — Борис хмыкнул. — Говорил же: не приходи на смену в плохом настроении.

— То есть это я виновата, что в деревне люди заболели?

— Да ладно тебе! — Он засмеялся. — Твою логику мне не понять.

Зина решила больше с ним не разговаривать. По крайней мере, пока он нужен как водитель. Закрыв глаза, она погрузилась в воспоминания о детстве в деревне.

Там все жили дружно, не делились на богатых и бедных. А у неё был лучший друг — сосед Костя. Они были неразлучны.

По ночам, когда все спали, Зина выбиралась через окно, и они гуляли до рассвета. Днём тоже виделись, но ночные прогулки были особенными.

Тогда все увлекались плетением из проволоки. Мальчишки делали колечки для девчонок, а те в ответ — браслетики.

У Зины до сих пор хранился браслет, который сплел для неё Костя. Потускневший, но бесценный. После гибели родителей и детдома она потеряла его из виду. Лишь однажды, уже взрослой, заезжала в деревню продавать дом и узнала, что семья Кости уехала в неизвестном направлении.

— Зина, смотри! — Борис указал вперёд. — Я думал, это столб, а это… человек!

— Останови машину!

— Погоди, я с тобой! — стала собираться молодая медсестра.

— Сиди, — отрезала Зина. — Метель же.

— Да это же бомж, — заметил Борис. — Может, уже мёртвый.

Новичок в бригаде, девушка явно не была готова к такому.

— А вдруг обычный человек?

— Даже если бомж — он тоже человек, — буркнула Зина.

Они вытащили замёрзшего мужчину в машину.

— Боря, я не могу его бросить!

— Наталья Юрьевна нас живьём сожрёт… Эй, мужик, можешь встать?

Забрав его, они поехали дальше.

— Что с ним делать? — спросил Борис.

— Пока отогреется. Капельницу поставим.

Зина закатала ему рукав — и замерла. На запястье был старый потрёпанный браслет с буквой «К».

— Не может быть… — прошептала она.

Мужчина открыл глаза — ярко-синие, как у Кости.

— Ты мне снишься… — хрипло сказал он.

— Господи… Костя? Боря, вези его ко мне домой!

— Ты в себе? — удивился Борис.

— Это мой друг детства!

Костя еле поднимался по лестнице.

— Не боишься меня впустить? Вдруг ограблю?

— Значит, такова судьба, — пожала плечами Зина. — Вот ванная, кухня… Я вернусь вечером.

Он схватил её за руку:

— Зин… я не всегда был таким. Всё рухнуло недавно…

— Поговорим вечером.

Перед концом смены Борис спросил:

— Этот бомж теперь у тебя живёт?

— Он отогреется, а там видно будет.

— Значит, завтра в кафе не идём?

— Нет.

Дома Костя спал. Теперь, чисто выбритый, он был похож на того самого мальчишку. Проснувшись, он рассказал ей всё: как семья разорилась, как мать умерла от горя, а отец, взяв ружьё, пошёл к тем, кто их разорил…

— Я пытался его остановить… и случайно застрелил.

— Но ты же не хотел! — Зина заплакала.

Наутро заведующая вызвала её на ковёр.

— Зинаида Михайловна, мне доложили, что вы приютили бродягу!

— Вы хотите меня уволить?

— Нет…

— Тогда я пойду работать.

Борис, конечно, проболтался.

Через неделю Костя собрал вещи.

— Спасибо, Зин. Я не могу так… Я вернусь, когда встану на ноги.

— Зачем тебе такая, как я?

— Если дождёшься… выйдешь за меня?

Борис, получив отказ, пустил сплетни, что Зина «любит бомжей», и начал встречаться с заведующей.

Прошёл год. Однажды Зина поехала на вызов и узнала дорогу, где подобрала Костю.

— Где больной? — спросила она.

— Вон он.

У остановки стоял Костя — в хорошем костюме, с цветами.

— Зин… выйдешь за меня? Машину купил, квартиру вернул…

— Дурак! — она бросилась ему в объятия. — Я бы и без всего пошла!