Ты невестка, а не хозяйка»: когда свекровь решает, кто в доме главный
— Хватит позориться, мама! Прийти на работу к моей жене и устроить цирк — это уже дно!
Ирина отжимала тряпку над раковиной, когда услышала, как захлопнулась входная дверь. Артём вернулся со второй работы — опять поздно, опять уставший. Квартира встретила его привычной тишиной, только из кухни доносился негромкий плеск воды.
— Привет, — бросила Ирина, не оборачиваясь. — Ужин в холодильнике.
Артём молча прошел в ванную. Вода зашумела в душе. Ирина вытерла руки и посмотрела на часы — половина одиннадцатого. Завтра рано вставать, клиентка в девять утра записана.
Эта квартира была подарком отца на двадцать третий день рождения. Тогда Ирина еще училась на курсах маникюра и думала, что жизнь только начинается. Отец сказал: «Будет у тебя свой угол, дочка. Никто не выгонит». Документы оформили на Ирину. Просто, без лишних разговоров.
С Артёмом познакомилась через полгода. Парень серьезный, работящий, без вредных привычек. Когда стали встречаться серьезно, вопрос о жилье решился сам собой — логично было, что Артём переедет к Ирине. У него была однушка на окраине, но здесь просторнее, ближе к центру.
Римма Валентиновна восприняла такое решение в штыки. Еще на первой встрече с родителями Артёма Ирина почувствовала холодок в голосе свекрови:
— А квартира-то чья будет? На кого оформлена?
— На Ирину, — спокойно ответил Артём. — Отец подарил.
— Понятно, — протянула Римма Валентиновна и больше в тот вечер к этой теме не возвращалась.
Но зерно было посеяно. После свадьбы звонки участились. Сначала Артём рассказывал Ирине о разговорах с матерью как о чем-то несущественном:
— Мама спрашивает, когда мы квартиру переоформим на двоих.
— Зачем? — удивилась Ирина. — Мы же семья.
— Да я ей то же самое и говорю.
Время шло. Римма Валентиновна не унималась. Артём устроился на вторую работу — хотел закрыть автокредит побыстрее, планировал отпуск на море. Работал по выходным на складе, грузил коробки. Уставал, но денег прибавилось.
— Зачем ты себя так нагружаешь? — спрашивала Ирина. — Мы и без этого нормально живем.
— Хочу быстрее расплатиться с машиной. И на отпуск накопить.
Ирина не возражала. Артём сам принял такое решение, без принуждения. Работать больше — его выбор.
Но Римма Валентиновна видела ситуацию иначе. Звонки сыну стали ежедневными:
— Артёмушка, ты что там совсем загнался? Работаешь как проклятый, а толку? Жена твоя пилочкой машет, ногти красит — и считает себя кормилицей.
— Мам, Ира работает. У неё клиентки постоянные.
— Какие клиентки? Подружкам маникюр делает. А ты горбатишься на двух работах. Если бы не эта квартирная история, давно бы свое жилье имел.
Ирина слышала обрывки таких разговоров. Артём говорил вполголоса, но тон матери доносился отчетливо — резкий, недовольный. После каждого звонка муж становился молчаливым.
— Артём, может, ты попросишь маму реже звонить? — осторожно предложила Ирина однажды. — Такое ощущение, что каждый день новые претензии.
— Да брось, мама просто переживает за меня. Привыкнет.
— За два года не привыкла.
— Привыкнет, — повторил Артём и переключил телевизор на другой канал.
Ирина старалась не обращать внимания. Работа отвлекала. В салоне «Мечта» царила совсем другая атмосфера. Коллеги относились к Ирине с уважением — за два года наработала приличную клиентскую базу. Записывались к ней на недели вперед. Постоянные клиентки стали почти подругами, делились новостями, советовались по мелочам.
Лариса Михайловна, пенсионерка, приходила каждые две недели и обязательно приносила пирожки:
— Иринка, такие руки золотые! Смотрю на ногти — и настроение поднимается.
Анна, молодая мама, записывалась в обеденный перерыв:
— Только к тебе и хожу. После декрета хочется хоть немного побыть красивой.
Эти разговоры, благодарность клиенток, атмосфера салона — все это давало Ирине ощущение нужности. Дома же она все чаще чувствовала себя виноватой в чем-то неопределенном.
Римма Валентиновна наращивала обороты. Теперь звонила не только Артёму, но и названивала на домашний:
— Ирина, а Артём дома?
— На работе.
— На какой из двух? — с сарказмом интересовалась свекровь.
— На основной.
— Ясно. Передай, что звонила мать.
Разговоры становились все более едкими. Римма Валентиновна не упускала случая напомнить о «неправильности» ситуации:
— Нормальные жены мужей не заставляют ишачить на двух работах…
и при этом сидят в подаренной квартирке, будто так и надо! — язвила Римма Валентиновна. — Он у тебя, между прочим, мужчина, а не жилец! Стыд какой…
Ирина молчала. Сначала — из вежливости. Потом — чтобы не подливать масла в огонь. А позже — из усталости. С каждым звонком свекрови она всё чаще ловила себя на мысли, что уходит внутрь себя. Не защищается. Не спорит. Просто гаснет.
Артём же будто не замечал, как его мать превращает отношения в тонкий лед. Он всё ещё приходил поздно, всё ещё молча ел ужин, всё чаще зависал в телефоне, утыкаясь в экран, будто прячась от реальности.
Точка невозврата наступила весной.
Ирина как раз заканчивала френч клиентке, когда в салон с грохотом влетела Римма Валентиновна. Она была как буря — в плаще, с перекошенным лицом, громким голосом и взглядом, метающим молнии.
— Вот ты где, — прорычала она, глядя на Ирину, — вот в каком «салоне» ты работаешь! Маникюры, шеллаки! Женщина должна домом заниматься, а не ногти чужим теткам красить!
Салон замер. Администратор встал с места. Клиентки замолкли. Одна из них потянулась к телефону — судя по всему, хотела снимать.
— Вы что себе позволяете? — Ирина встала. Руки дрожали. — Это рабочее место.
— А мне плевать! — закричала Римма Валентиновна. — Мой сын убивается на двух работах, а ты тут перья свои распускаешь, как павлин!
Администратор вежливо, но твердо подошла:
— Уважаемая, вы нарушаете порядок. Если вы не уйдете — я вызову охрану.
— Да пожалуйста! Пусть все знают, КТО на самом деле виноват в том, что мой сын влез в кредиты и не может даже на долю квартиры претендовать! — выкрикнула свекровь.
Кто-то действительно начал снимать. Ирина сжалась. Хотелось провалиться под пол, исчезнуть. Но в какой-то момент в ней что-то щелкнуло.
— Уходите, — тихо сказала она. — Сейчас же.
— Что?! — не поняла Римма Валентиновна.
— Уходите. Я вас не приглашала. Вы вторглись в мою личную жизнь и в мой труд. Уходите, иначе это будет заявление в полицию. С видео. С показаниями.
Глаза свекрови налились кровью. Но она поняла — всё. Эта девочка, которая всегда молчала, больше молчать не будет.
С грохотом открылась дверь, хлопнула за спиной Риммы Валентиновны. В салоне воцарилась тишина.
Артём вернулся домой поздно.
Ирина уже переоделась, помыла пол, выпила валерьянку и сидела на кухне, глядя в окно.
— Ты могла бы не доводить до такого, — бросил он с порога, не снимая куртки.
— Я?
— Она — моя мать.
— А я — твоя жена. Или уже нет?
Артём замолчал. Потом вдруг, не глядя, прошептал:
— Мама права в одном. Эта квартира как будто всё определяет. Будто я просто тут… в гостях.
— Знаешь, — медленно сказала Ирина, — я думала, ты гордишься тем, что мы в этой квартире вместе сделали уют. Что у нас всё общее. Но если ты действительно всё это время чувствовал себя гостем — ты в любой момент можешь вернуться в свою однушку.
Он резко поднял голову:
— Ты что, выгоняешь меня?
— Нет. Я предлагаю тебе выбор. Как взрослому мужчине.
— А если я хочу, чтобы мы были на равных?
— Тогда начни с того, чтобы быть рядом. А не превращаться в сына своей матери каждый раз, когда ей хочется скандала.
На следующий день Артём не пришел домой. Потом — ещё день. И ещё.
На третий день он позвонил:
— Я пока поживу у себя. Нужно подумать.
Ирина кивнула в трубку. Без крика. Без слез. Она поняла: его «нужно подумать» означает «мама так сказала». А значит, и правда — пора закрывать этот круг.
Месяц спустя Ирина подала на развод. Без сцен. Без скандалов. Просто принесла бумаги, подписанные нотариусом. Артём подписал — хмуро, с прищуром. Даже не посмотрел в глаза.
Через два дня его вещи забрал курьер. А ещё через неделю Ирина сменила замки.
Салон «Мечта» открыл новый филиал. Администрация предложила Ирине стать старшим мастером. У неё появился свой кабинет, своя команда. Она взяла кредит — на себя, без чьей-либо помощи — и начала переделывать кухню в квартире. Светлые стены, деревянный стол, и вместо старого холодильника — маленький винтажный SMEG, о котором она давно мечтала.
Когда Римма Валентиновна попробовала снова позвонить, Ирина молча сбросила. Потом заблокировала номер.
Спустя полгода она встретила в торговом центре Ларису Михайловну — ту самую клиентку с пирожками.
— Иринка! — воскликнула та. — Как вы? Говорят, развелись?
Ирина улыбнулась:
— Развелась. Освободилась. И даже впервые за долгое время выспалась.
— Слушайте, вы только не меняйтесь, — пожала ей руку женщина. — У вас вон, руки не только красивые, а ещё и сильные. Настоящие.
Ирина шла по улице, держа в руках тёплый кофе. Солнечный день. Весна. Шум машин. Но внутри — тишина.
Та самая, которую она когда-то искала. Та самая, в которой нет места голосам, диктующим, кто она и как ей жить.
Теперь в её квартире не просто уют. Теперь — свобода.
Конец.